Армейские рассказы.

  • Для полноценного использования форума - авторизуйтесь под своей учетной записью или зарегистрируйтесь.
    После этого вам станут доступны все функции форума, включая просмотр статистики новых сообщений, галерея, календарь событий, просмотр скрытых ссылок и прочий функционал.
Возраст.

Мне 47 лет. Я живу в центре самого прекрасного города на земле. Говорю со знанием дела! Бывали мы в различных городах и весях, и даже, как сказал классик: « Плевали с Эйфелевой башни на головы доверчивых парижан!» Наш исторический центр самый большой по площади в Европе. В эти дни мой город отмечает свой день рождения. Вся неделя проходит под знаком этого грандиозного события.
Санкт – Петербург – самый красивый и величественный город на планете. Особенно – ночью! И, особенно – Белой ночью! В такие дни на наших улицах очень много гостей. Мы привыкли к гостям. Даже к таким, как принцесса Тайваня или президент республики Мозамбик. Одно нас только огорчает – многочисленные автомобильные пробки на дорогах.
В такие дни я обычно ставлю своего верного железного коня на прикол и езжу исключительно на метро. Недалеко от моего дома находятся две станции различных веток метрополитена. Поэтому я, передвигаясь под землёй, никогда не опаздываю. Сегодня утром, оплатив проезд, быстро подхожу к эскалатору и вижу стоящую в нерешительности пожилую даму в огромной шляпе. Интеллигентная женщина мне мило улыбнулась:
- Молодой человек, не позволите спуститься вниз вместе с Вами? Голова немного кружиться.
- К Вашим услугам, Мадам! - Быстро перекидываю портфель из правой руки в левую и галантно подаю локоть. - Поехали!
По дороге вниз под землю мило побеседовал с попутчицей о сегодняшней жаркой погоде и даже успел рассказать в меру приличный анекдот про гусар. Чувствую себя лет на двадцать моложе! Захожу в полный вагон и вдруг вижу, как за мной следом стараются успеть два офицера в полевой форме. Радостно бегут, переговариваясь на ходу и придерживая свои планшетки. Намётанным оперским взглядом издали отмечаю молодые лица офицеров, петлички артиллеристов и по одной звездочке на погонах. Быстро делаю вывод: «Младшие лейтенанты, артиллеристы». Привычно уплотняю спиной народ и правой рукой придерживаю закрывающуюся дверь, дабы дать возможность служивым успеть запрыгнуть в вагон. Офицеры заскочили, кивком поблагодарили и продолжили свою беседу. А я опускаю взгляд на погоны и вижу МАЙОРСКИЕ ЗВЁЗДЫ! И тут я, глядя на юные лица старших офицеров, отрешенно подумал: « Всё….! Это возраст….! Чтобы я раньше с первого взгляда перепутал младшего лейтенанта с майором…..? А сейчас они для меня на одно лицо! Старею, однако!»
И, что - то взгрустнулось вдруг, и опять появились мысли на тему: «Где мои семнадцать лет?» Думая над этим вечным вопросом, я и не заметил, как снова выехал на поверхность земли.
А в городе – праздник! День рождения! Весь Невский проспект - в плакатах и флагах. Гостиный Двор – в гирляндах шаров и цветов. Солнце светит, женщины вокруг! И я подумал: «Ну, что такое 306 лет для нашего города? И, что такое 47 лет для нормального мужика?»
И сам себе ответил на этот вопрос: « Да мы ещё с моим городом – в самом расцвете сил!»
С Днём Рождения, Санкт – Петербург!»


P. S. Для прекрасной половины моих сограждан:
Младший лейтенант – одна маааленькая звёздочка на погоне.
Майор – одна большаааая звезда на погоне.
И между этими офицерами разница в возрасте примерно десять лет.
 
P. S. Для прекрасной половины моих сограждан:
Младший лейтенант – одна маааленькая звёздочка на погоне.
Майор – одна большаааая звезда на погоне.
И между этими офицерами разница в возрасте примерно десять лет.

Как бы прекрасная половина Генерал-майора не обозвала Майором по большооооой звезде :laugh4:
 
ДТП. Два.

В отдельном небольшом и отдалённым гарнизоне Группы Советских войск в Германии, стрельбище Помсен, не было своего водопровода. Это была самая большая проблема солдат полигонной команды, так как вода была только привозной. Воду привозили в бочке из соседнего отдельного противотанкового батальона прицепом за машину. Обычно одной бочки хватало на 2 – 3 дня; а в пятницу перед баней и выходными днями надо было обязательно успеть привезти две бочки. Процедура была отработана годами страданий без своей воды - уже с самого утра дежурный по стрельбищу искал машину и договаривался с офицерами. Обычно брали дежурную машину с Центральной вышки стрельбища. Было хорошо, если воду успевали привести днём, так как бочка не была оборудована никакими специальными сигналами
Однажды поздним осенним вечером прапорщик Кагиров, начальник стрельбища, сам решил съездить старшим машины за водой. В те далёкие времена рядом с водителем на дорогах Германии обязательно должен был находиться старший машины – офицер или прапорщик. В кочегарке батальона бочку набрали быстро и также быстро вдвоём с водителем промокли насквозь от старого шланга. Только выехали за ворота части, как армейский автомобиль ГАЗ-66 заглох! Дорога была пустынной, водитель выставил в метрах тридцати от машины знак аварийной остановки, поднял кабину, дал прапорщику фонарь и сказал: "Щас поедем!"
В этот момент из соседней деревни Оттервишь ехал на своём мопеде Симсон местный пожилой учитель русского языка. И, как оказалось впоследствии, учитель этот был немного подслеповатый. Педагог ехал медленно, удачно проехал по выставленному на асфальте знаку, чуть не сбил Тимура, который уже успел спрыгнуть с машины и пытался остановить мопед, размахивая перед ним руками и фонарём, и ударился прямо в нашу бочку! Удар был несильный, и всё же немец упал и испугался. Прапорщик уже знал основы языка и, показывая на наш раздавленный знак (военное имущество!) и помогая пожилому человеку подняться, попытался объяснить немцу, что лучше для всех обойтись без дорожной полиции:
- Кайне полицай, Камрад!
И, кроме того, пообещал потерпевшему в возмещение морального вреда (материального - не было, мопед был на ходу, а немец цел и невредим) привезти завтра прямо к нему домой рыбных консерв:
- Фишь-Консерв! Зеер Гут!
Немец оказался "тёртым калачом" и попросил консервы – прямо сейчас, «не отходя от кассы» и для убедительности показал три пальца и вдруг сказал на хорошем русском языке: «Три штуки, пожалуйста»! Пока Тимур с немцем вели оживлённый разговор на пустой дороге, водитель завёл машину. Прапорщик показал на мерцающие недалеко огни вышек стрельбища и объяснил немцу, как проехать за ним прямо к казарме. Так и подъехали к домику – ГАЗ-66 с прицепленной бочкой и почётным эскортом следом в виде одного мопеда Симсон. Из казармы высыпались солдаты стрельбища, весело и с матом закатили бочку с драгоценной водой к себе во двор и стали с удивлением разглядывать незваного гостя. Пожилой немец тоже по хозяйски загнал свой мопед за ворота, поставил прямо возле крыльца домика казармы и, улыбнувшись, сказал:
- Здравствуйте, товарищи!
- Тамбовский волк, тебе товарищ, - хмуро ответил Старший оператор и земляк Тимура сержант Басалаев Виталий и спросил у подошедшего прапорщика, - откуда этот немец взялся на нашем «секретном» военном объекте?
- Он теперь наш почётный военнопленный! Пытался с ходу протаранить нашу бочку. Не получилось! Вот пусть теперь фриц знает, что наши бочки – самые мощные в мире! Да шучу я, сержант! Мы заглохли, а камрад просто ударился на своём мопеде о бочку. Немец вроде нормальный, особых претензий не предъявляет, вон как по - русски шпрехает. Говорит – местный учитель. Скажи механикам, пусть его мопед посмотрят. И напоите пока его чаем, я сейчас переоденусь и подойду. Вымок весь, пока воду набирал.
- А я печенье напёк! – Радостно доложил повар стрельбища Азамат.
- Вот и покажи немцу своё киргизское гостеприимство, – улыбнулся прапорщик и пошёл в свой отдельный домик переодеваться.
У начальника стрельбища всегда был свой запас рыбных консерв, которые он постоянно пополнял за счёт натурального обмена за доски и фанеру с начальниками складов или со старшинами рот. Наши рыбные консервы очень ценились у немцев, особенно – «Кильки в томате». Как говорили советские военнослужащие: «Это наша красная рыба». Начальник стрельбища в основном расплачивался этой рыбной «валютой» за расточку пил для пилорамы стрельбища. Да и что греха таить! Если набиралась целая коробка «Килек в томате», можно было всегда продать упаковочку оптом по цене за три марки за банку. А если поторговаться, то и за пять!
Тимур, не спеша, переоделся, вынул из коробки пять консервных банок вместо обещанных трёх и зашёл в столовую стрельбища. Столовая была небольшая, всего четыре столика, где одновременно могли поесть 16 солдат. Но, одновременный приём пищи всеми бойцами стрельбища в количестве 20 человек получался только в выходные и праздничные дни. Для чего все столы просто ставились в один ряд.
Гостя посадили одного за стол в самый центр столовой. На столе стояла единственная на кухне ваза с горкой печенья, сахар на блюдце, большой армейский чайник с кипятком и гордость Азамата - маленький фаянсовый заварной чайник. Солдаты, в основном старослужащие, расселись вокруг гостя и о чём - то жарко с ним спорили. Прапорщик Кагиров вошёл, жестом указал всем оставаться на местах и с интересом прислушался к разговору. Оказалось, что солдаты уже успели познакомиться с немцем, звали его Отто и он хорошо запомнил всех бойцов по именам. А спор возник вокруг названия «Лада» наших отечественных машин марки Жигули. Старый немецкий учитель, показывая хорошее знание русской истории, доказывал советским солдатам, что это название возникло от слова Ладья. Молодые бойцы отстаивали свою версию названия: Лада - это красивая и стройная девушка. А сержант Басалаев в запарке этого глубокомысленного и принципиального спора даже спел:
«Хмуриться не надо Лада
Для меня твой смех награда Лада
Даже если станешь бабушкой
Все равно ты будешь Ладушкой…..»
И, чтобы окончательно убедить своего оппонента в своей правоте, закончил своё короткое выступление энергичным прихлопыванием по груди и ногам. Немец, оказавшись в самом центре такого всеобщего внимания, с удовольствием пил крепкий свежезаваренный чай с печеньем, внимательно слушал советскую молодёжь и, похоже, совсем забыл про свои консервы. А прапорщик, глядя на этот весёлый диспут, немного задумался о странноых взаимоотношениях местного жителя и наших военнослужащих.
И тут к нему обратился опять же земляк Виталий:
- Товарищ прапорщик, отойдёмте на минутку? Разговор есть!
Вышли на крыльцо втроём: прапорщик Кагиров, сержант Басалаев и пилорамщик Драугялис. Солдаты закурили и начали многозначительно переглядываться друг с другом. Тимур чуть отстранился от облака дыма и спросил:
- Колитесь, дедушки ГСВГ, что опять удумали? Или уже успели чегой - то натворить, пока ваш боевой командир для вас же воду добывал?
- Товарищ прапорщик, за время Вашего отсутствия никаких происшествий не случилось! Отвечаем за базар! Да шутим мы, товарищ прапорщик. – Сержант улыбнулся и продолжил. - Тут такое дело – у нас в каптёрке есть три пары новых солдатских сапог, обменяли на доски на вещевом складе. Может, одну пару фрицу подарим?
- А с какого это …….? – Резонно заметил Тимур. – Хватит ему «Кильки в томате».
- Товарищ прапорщик, мы же их победили! А он ещё вдобавок на мопеде ночью о нашу бочку шмякнулся. Дедок то вроде хороший, вон как русский знает. И всё печенье съел!
- Логика, конечно, в ваших словах «железная». Вы мне тут ещё про Женевскую Конвенцию о военнопленных расскажите.
И тут в разговор включился флегматичный Ромас Драугялис:
- Отто воевал и был у нас в плену. В Ленинграде дома строил.
- Ну, если в Ленинграде дома восстанавливал! Так уж и быть тогда по вашему – дарите свои сапоги фрицу.
- Его зовут Отто! – протянул Ромас.
Когда зашли обратно в столовую, интернациональный разговор уже переключился на тему поговорки: «Тамбовский волк тебе товарищ!». И опять спор назревал быть жарким и долгим. Начальник стрельбища был вынужден прервать эту глубоко филологическую беседу, подходило время ночной стрельбы.
Провожать немецкого учителя по имени Отто Шильд вышли практически все солдаты полигонной команды. Виталий помог пожилому немцу одеть на плечи старый армейский вещевой мешок подаренный солдатами вдобавок к полученным консервам и сапогам. Немец уселся на свой мопед и жестом подозвал Тимура к себе поближе. Учитель вполголоса попросил разрешения у начальника стрельбища подъехать завтра ровно в 18.00, после чего добавил на своём родном: « Eine kleine Geschenk!»
На следующий вечер Отто привёз нам большой кусок ветчины и банку домашнего варенья.

(( Eine kleine Geschenk – небольшой подарок))
 
ДТП Три

Ваня Кузнецов призвался в армию осенью 1987 года из Караганды и попал служить в Группу Советских войск в Германии в учебный полк гарнизона города Форст Цинна, что находился в округе Берлин. Призывника, как бывшего сельского механизатора, тут же определили в учебную роту механиков– водителей танка. Молодому солдату не то чтобы очень хотелось служить в войсках, просто у него не было выбора. Призвали и всё! Надо служить. Старший брат отслужил также механиком-водителем танка на Дальнем Востоке. Отец прошёл свой путь в пехоте под Свердловском. Один дед Ивана погиб под Сталинградом, а второй остался жив и дошёл до Берлина.
Фронтовик Пётр Кузнецов часто рассказывал своим внукам о войне, о Победе. Вспоминал своих погибших друзей, как сам был неоднократно ранен в боях. Последнее ранение он получил уже в Берлине. Дед с улыбкой рассказывал Ивану, как раненный смог взять в плен в подвале разрушенного дома несколько немецких солдат. Так и дополз вместе с пленными до своих позиций под артиллерийским обстрелом. А последние метры его тащил немец по имени Ганс. Дед так и говорил про этого немца: «Ганс из Берлина»
Ганс Шмитд, отслужив свои полтора года в танковых войсках Национальной Народной Армии ГДР (Volksarmee der DDR), в октябре 1987 года вернулся домой в Берлин. Ганс успел до армии окончить техническую школу (Fachschule) по специальности машинист электропоезда и отработать полгода помощником машиниста. Фельдфебель Шмитд немного отдохнул после службы и устроился по своей специальности в депо «Deutsche Reichsbahn» городского вокзала Остбанхоф. Отец Ганса работал в этом же депо электрослесарем. Один дед в этой семье погиб под Сталинградом, а второй был ранен, попал в плен и пробыл до 1950 года в плену под городом Караганда.
Фронтовик Фриц Шмидт никогда и никому из своих домочадцев не рассказывал о войне и своём пребывании в плену в степях Казахстана. Только однажды, перед самым призывом Ганса в армию, дед выпил немного шнапса и позвал своего внука во двор дома. Они, вдвоём в беседке, проговорили до позднего вечера. Дед рассказал, как горел в танке под Курском, затем был ранен под Кенигсбергом и попал в плен. Бывший военнопленный долго говорил о бескрайних землях и суровой зиме под городом Караганда. Фриц с теплотой вспомнил о начальнике конвоя, офицере по имени Иван, который вопреки всем инструкциям разрешал военнопленным собирать дрова в округе. Зимы в те времена были морозными. А в бараках лагеря были только печи – буржуйки, которые и отапливали сами немцы. Так молодой Ганс и запомнил имя этого русского: «Иван из Караганды»
После принятия присяги в учебной части Ивана начались занятия по вождению. Вначале в учебных классах были изучена материальная часть боевой машины. Затем на специальных тренажёрах отработаны действия с педалями, рычагами, другими органами управления и панелью приборов механика-водителя. Недалеко от полка, рядом со станцией железной дороги располагался наш танкодром, трасса которого проходили по пересеченной местности, с уклонами, подъемами и крутыми спусками. Маршрут вождения проходил по замкнутому кольцу длиной два километра, обратный путь которого проходил вдоль железной дороги. Грязи, конечно же, тут всегда было навалом. Кто догадался построить этот танкодром прямо рядом с железнодорожной станцией – одному богу известно. Но, все курсанты знали, что: «Наши танки - грязи не боятся!» Поэтому занятия по вождению проходили постоянно днём и ночью.
Курсант Кузнецов усвоил уроки вождения, научился управлять танком, но только в дневное время. Так получилось, что первые ночные занятия вместе с водителем-инструктором он пропустил. В первый раз молодой солдат попал в наряд по роте, а в следующие дни разгружал брикет на железнодорожной станции. Вскоре, по плану подготовки наступили дни индивидуальных ночных вождений.
Машинист Шмитд уже в первые дни своей работы быстро восстановил свои навыки на универсальном тренажерном комплексе, который позволял на практике отрабатывать управление электровозом при ведении пассажирских поездов с различным количеством вагонов на участке. Затем прошёл практическое обучение под руководством опытного машиниста-инструктора. И только после трёх месяцев стажировки вместе с наставником молодому машинисту доверили самому вести пассажирский состав. В конце января следующего года Ганс получил свой первый самостоятельный выезд в город Лейпциг с обратным ночным возвращением в Берлин.
В этот же день по плану у учебной танковой роты были ночные вождения. Многие курсанты роты уже неоднократно откатались ночью на учебном «вожденческом» танке Т-64 и спокойно воспринимали эти занятия. Но, не все. Курсант Кузнецов попросту боялся остаться один на один с танком, да ещё и в темноте. Для него сегодня был особенный день, вернее – ночь. Ване впервые самому, без инструктора, предстояло вести боевую машину в ночных условиях. Ночью всё виделось совсем иначе. Даже уже привыкший танк казался Ване выше, громадней и немного страшней. Молодой солдат решил пока никому не говорить о своём страхе.
Занятия начались на час позже. Долго ждали дежурный тягач с парка полка. Но, так и не дождались. Руководитель занятий, командир роты, принял волевое решение и решил начинать ночные вождения, хотя прекрасно знал, что если давно уже не новый учебный Т-64 заглохнет, то завести его можно только с помощью тягача. Офицер прикинул, что если танк встанет на учебной трассе, он тут же пошлёт в полк за тягачом техника роты. Но, всё происходило в штатном режиме. Курсанты один за другим проезжали свой круг, бодро докладывали ротному о своём прибытии на командный пункт и шли отдыхать в боксы. Настала очередь курсанта Кузнецова. Иван быстро запрыгнул на место механика- водителя, одел шлемафон, поджал ларингофоны к горлу, коробочку с тангентой прицепил к пуговице комбеза и доложил о готовности. Вроде всё знакомо и понятно. Кроме одного – молодой солдат впервые сел один в боевую машину, да ещё и ночью. Курсанта Кузнецова бил лёгкий мандраж.
Cкорый поезд D- 716 выехал из вокзала города Лейпциг точно по расписанию. Секунда в секунду. Машинист Ганс Шмитд сидел за пультом управления абсолютно спокойно. Электровоз был новый и прекрасно слушался все команды. Маршрут был изучен досконально, и только что, ещё днём, пройден от начала до конца. Оставалось доставить пассажиров обратно в Берлин в тёмное время суток. Ганс знал, что в его поезде разместились около 400 пассажиров, что было нормой для конца января. Летом количество пассажиров на этом рейсе обычно удваивалось. Состав проехал две станции, до третьей, конечной, оставалось 40 минут. Пассажиры скорого поезда «Лейпциг - Берлин» мирно дремали в откинутых креслах или равнодушно глядели в окно на пролетавший мимо зимний мрачно-мокрый пейзаж.
Учебный танк преодолел первую половину круга, развернулся и выехал на обратную дорогу вдоль железнодорожного полотна в направлении станции и командного пункта. Ваня с испугу даже не помнил, как смог завести двигатель и тронуться в путь. Танк шёл на второй скорости, тяжело переваливая через подъёмы и спуски. Молодой 18-летний солдат, вцепившись до боли в костяшках пальцев в рычаги управления танком, с ужасом вглядывался в прибор ночного вождения ТВН, который ещё более искажал картину вокруг трассы. По ходу движения, из темноты появлялись редкие огромные деревья и тянули свои ветки – щупальца прямо к расширенным от страха глазам механика-водителя. Ваня теперь боялся только одного – заглохнуть посреди дороги и остаться одному ночью в этом страшном лесу. Руки и ноги напуганного курсанта уже онемели от постоянного напряжения.

Боевая машина тяжело нырнула в очередную яму наполненной грязью, по инерции выехала на склон и оказалась на одном уровне с соседней железной дорогой.

Скорый поезд миновал поворот вокруг редкого леса и начал набирать свою крейсерскую скорость.

Молодой механик-водитель увидел в приборе сквозь деревья мерцающие огни, успел подумать про командный пункт танкодрома и об окончании своего заезда, как внезапный мощный столб света, усиленный прибором ночного виденья, буквально оглушил его. Руки инстинктивно, уходя от опасности, дёрнули левый рычаг.

Молодой машинист электропоезда в ярком свете прожектора вдруг с ужасом заметил, как на рельсы выезжает знакомый силуэт танка, и успел включить систему экстренного торможения.

Иван Кузнецов, ослеплённый лучом электропоезда, потерялся в пространстве, испугался и резко сбросил руки и ноги с рычагов и педалей управления. Танк дёрнулся, заглох и встал.

Ганс Шмитд вжался в своё сиденье. Время для него замедлилось. Танк становился всё огромней и вскоре закрыл всё небо.

Удар был чудовищной силы! Несмотря на экстренное торможение, поезд D-716 со всей инерцией движения семи вагонов ударил в бок 38 - тонной боевой машины. Несколько вагонов сошли с рельс и упали под откос.

Первыми на месте этой ужасной катастрофы оказались микроавтобусы «Скорой помощи». Погибли шесть человек, около тридцати с различными степенями ранения были доставлены в местную больницу. Немецкие врачи, не разбирая раненых на «своих и чужих», отправили советского солдата вместе со всеми.

Так и оказались в одной палате: Ганс из Берлина и Иван из Караганды.


P.S. По результатам расследования этого ДТП со своих должностей были сняты: командир полка, командир батальона и командир роты. Командира взвода отправили служить в Союз. А молодого солдата просто перевели в другую часть. От греха подальше! И только после этого случая по всей Группе войск в тех местах, где наши полигоны и танкодромы стыковались с железной дорогой, начали рыть разделительные траншеи и вкапывать бетонные шпалы.
 
ФУРАЖКА.

Закончилась итоговая весенняя проверка. В Советской Армии год делился на два периода обучения – летний и зимний. Каждый период завершался итоговой проверкой, которая начиналась со строевого смотра, а дальше по графику. Если планировались тактические учения, то выводилась комплексная оценка за учение. Если же нет, то сдавали практически все основные дисциплины: тактику, огневую, строевую, техническую подготовку. Кроме того, отдельно проверяли состояние техники и вооружения, казарм, столовой и складов. Затем по определенной схеме выводилась общая оценка каждому подразделению и части в целом. Как говорил старшина стрельбища: «Неделя позора и спим спокойно!» В этот раз «спать спокойно» не было возможности, так как этот весенний армейский экзамен наш полк сдал на «отлично» и осенью предстояло «кровь из носа» подтвердить полученное высокое звание – полка отличной боевой и политической подготовки! Иначе для наших отцов – командиров последуют очень неприятные оргвыводы.
Поэтому служба на стрельбище Помсен шла полным ходом. Сразу после окончания проверки в рабочий период пригнали грейдер и бульдозер, а в землянках разместили взвод рабочей команды из пехоты, которые поднимали и засыпали разбитые дорожки для стрельбы из орудия БМП с ходу. Полигонная команда в это время занималась заменой всех подъёмников и пусковых установок лебёдок больших мишеней. Операторы и пехота работали в поле с раннего утра и до наступления темноты, благо погода стояла солнечная и жаркая. Тимур работал наравне со всеми, приходилось самому рассчитывать мощности силовых кабелей, проверять схемы подсоединения новых подъёмников и пультов управления.
Солдаты работали охотно и с огоньком, так как сам командир полка подполковник Григорьев пообещал в случае успешной сдачи осенней проверки отличившимся солдатам предоставить краткосрочный отпуск на Родину. После предыдущей проверки из состава полигонной команды четверо бойцов побывали дома. Операторы уже знали, что комполка своих слов на ветер не бросает, и трудились на совесть. Повсюду слышался смех и мат - верный признак здоровой армии. В один из таких дней Тимур зашёл во двор казармы выдать со склада партию новых лёгких подъёмников для дальних рубежей. Навстречу выбежал дежурный по стрельбищу с ключами в руках и, взглянув на своего командира, радостно доложил:
- Товарищ прапорщик, а Вы снова без фуражки!
Тимур провёл рукой по голове:
- Вот блин! Опять! Вставай на тумбочку и пошли дневального на четвёртое направление (стрельба со снайперской винтовки СВД), рубеж 800 метров, там, наверное, оставил!
У дежурного и дневальных по стрельбищу была обязанность, не прописанная ни в Уставе, ни в Инструкции по стрельбищу, - следить за наличием фуражки на голове своего непосредственного командира! Не сказать, что Тимур был рассеянным человеком. Нет, даже - наоборот! Прапорщик Кагиров, хотя и не был кадровым военным, всегда следил за своей формой: постоянно стирал, гладил и подшивал ХБ и ПШ. После двух лет сверхсрочной службы Тимур сшил себе на заказ всю форму, а изготовленную для него по заказу фуражку (аэродром!) привёз ему из Москвы его друг старший лейтенант Чубарев. Это был предмет постоянной зависти всех прапорщиков полка! И эти фуражки, особенно полевые, держались на голове прапорщика Кагирова недолго. Да и причёска у Тимура, мягко скажем, была совсем не уставная, за что он постоянно получал лёгкий втык от командиров при каждом прибытии в полк. А на полигоне всё сходило с рук, вернее – с головы! Стоило Тимуру остановиться на каком – либо рубеже стрельбы, присесть около подъёмника или распределительного щитка и положить рядом свою фуражку, всё – «кранты»! Тимур уходил без головного убора, но – со светлыми мыслями в голове, так как оставлял он свои фуражки без злого умысла. Обычно фуражки находились; но, бывали и бесследные пропажи. Не просто было найти летом полевую фуражку зелённого цвета в поле стрельбища. И тут Тимура всегда выручал, конечно - за пузырь «Кёрн», его дружок - начальник вещевого склада прапорщик Толик Троцкий. А вот, зимние шапки стойко держались на голове начальника стрельбища, ибо - зимой даже в «солнечной» Саксонии голова без шапки мёрзла. Бойцов, нашедших головной убор своего командира, прапорщик Кагиров постоянно награждал чем-то, так по мелочи: то - молоком с булочками угостит в чепке соседнего батальона, то - в город с собой возьмёт, пока остальные бойцы получали бельё и продукты на полковых складах. В общем: «Приз - в студию!»
Однажды Тимур посеял новую, сшитую на заказ фуражку. Искали долго, надо было срочно ехать в полк, получать продукты и менять бельё. Начальник стрельбища поднял по боевой тревоге практически весь личный состав полигонной команды, т.к. машина ждать не могла. А куда поедешь без фуражки? Это нарушение формы одежды! Командование боевого мотострелкового полка отнесётся к такой вольности, мягко говоря, с непониманием. И тут молодой боец по имени Серёга Клейнос, радостно улыбаясь и бережно прижимая к груди «аэродром» своего командира, появляется из пилорамы стрельбища. Тимур в запарке успел забыть, что там давал размеры новых мишеней и как обычно, снял и положил фуражку рядом. Серёга служил на стрельбище первые дни после учебки в Союзе. На радостях и в благодарность прапорщик приказал расторопному бойцу быстро переодеться в парадку и прыгать в машину. По прибытии в полк оставил повара с каптёром и с двумя молодыми бойцами получать продукты и менять бельё. Солдаты сами чётко знали - что и где получать, а с начальниками складов были самые дружественные отношения.
Спешить теперь некуда, пару часов в запасе у Тимура всегда были. И надо было эти драгоценные свободные часы и минуты провести с толком и расстановкой. То есть прогуляться по городу, на девчонок немецких посмотреть, да и себя показать. Потому что – Весна на улице! И по ходу этого лёгкого промеданта сделать некоторые покупки, благо у прапорщика в то время с дензнаками было уже очень даже ничего. И, если имеются марки в кармане, то: « это не так уж и плохо на сегодняшний день»
А у бойца Серёги это был «первый выход в свет»! Идут, значицца, молодой прапорщик со своим довольным солдатом по центру старого саксонского города вниз к набережной реки. Солнышко светит, рядовой головой крутит, всё ему в новинку и в радость. Прапорщик периодически останавливается и по - местному приветствует симпатишных немочек. А они в ответ только смеются. Красота! Заграница! Саксония! Вдруг навстречу комендантский патруль - офицер танкист в сопровождении двух сержантов, да со штык – ножами на ремнях. А Тимур с Серёгой рррраз им – и честь отдали! Потому что, фуражки на головах! И молодой офицер знакомый оказался. Постояли немного, обменялись свежими впечатлениями от коротких юбок вокруг и пошли дальше. Хорошо на душе у Тимура! Смотрит он на молодого солдата и вспоминает, как первый раз сам сходил в город со старшиной. Впечатлений масса! На всю жизнь запомнил. И захотелось вдруг прапорщику, как - то особенно отблагодарить своего солдата за найденную фуражку. Так, чтобы этот день он помнил долго. И вот проходят они мимо парка, и у телефона-автомата начальник стрельбища даёт команду:
- Стой! Раз, два! А скажи, братец, номер своего домашнего телефона?
Удивлённый Сергей, родом из города-героя Москва, чётко и быстро назвал ряд цифр. Прапорщик командует дальше:
- За мной! Шагом марш!
И заходят они в ближайший магазин, где Тимур разменял 50 марок на монеты. Вернулись в телефонную будку, улыбающийся прапорщик набрал код Москвы. И боец Серёга, уже запинаясь, повторил домашний номер. Родители оказались дома, первый ответил отец. Слышимость - как будто из соседнего дома звонишь! Начальник стрельбища представился по полной форме, быстро сказал - какого хорошего сына воспитали родители. А затем командирским голосом сообщил, что командование части решило поощрить отличника боевой и политической подготовки рядового Клейнос 5-минутным разговором с Родиной! И попросил к телефону Маму. После чего протянул трубку солдату, а у того уже испарина на лбу и руки трясутся. Молодой - чего возьмёшь! Даже - не Черпак! Серёга берёт трубку и ..... молчит! А телефон глотает марки с периодичностью стрельбы из АГС-17. И пришлось боевому командиру, применив свои навыки, легонько ткнуть своего бойца левой снизу в печень. И тут Серёга заговорил со скоростью стрельбы из ПКТ! Тимур, дабы не мешать разговору, вышел из будки и встал рядом.
Вдруг к телефонной будке резко и неожиданно подъехала полицейская машина ВАЗ - 2106, из которой выпрыгнули два здоровых полицейских, один быстро подошёл к Тимуру, а второй распахнул дверь кабины. Солдат, ещё крепче сжимая телефонную трубку, с удивлением смотрел на местного стража порядка и продолжал быстро говорить с матерью. (Думаю, даже таким двум здоровым полицейским было невозможно в этот момент остановить его!). Тимур спокойно поздоровался и спросил - в чём дело? Видимо с полицаями на их родном языке, да ещё с саксонским диалектом, разговаривали только представители комендатуры. Поэтому, старший тут же радостно ответил: "O, Komendatur! Kein problem!" И начал доверительно объяснять молодому офицеру (Фейнрих), что у них тут мобильный патруль, так как некоторые недобросовестные советские военнослужащие из нашего гарнизона звонят на Родину с помощью монеты и приклеенной к ней клеем «Рапит» ниткой. Тимур знал более радикальный и дешёвый способ общения с некоторыми советскими городами через этот телефон-автомат – с помощью пружины от офицерской фуражки. Пружина от фуражки вставлялась в окно приема денег автомата, и после нехитрых манипуляций совершалось соединение. Правда, после такого общения многие телефонные аппараты просто выходили из строя. Естественно, советский прапорщик не стал выдавать немецким полицейским эту большую военную тайну! И Тимур невозмутимо ответил - вот я, мол, и стою здесь - контролирую! (Вот она - армейская смекалка!) Немцы обрадовались ещё больше и сказали, как им совместно с такими бравыми офицерами комендатуры легче будет следить за переговорами жителей гарнизона! Старший полицейский записал в свой блокнотик со слов Тимура его звание и фамилию – Лейтенант Петров! Служители немецкого правопорядка так же слаженно прыгнули в автомобиль советского производства и укатили по своим служебным делам.
Рядовой Клейнос вышел из телефонной будки с блуждающей улыбкой на лице и несколько отрешенным взглядом. В общем и целом, успел он поговорить минут пять, и сдаётся Тимуру, что боец запомнил эти минуты на всю жизнь. Конечно, Сергей рассказал об этом операторам стрельбища, а те - своим землякам в полку, и ещё долго среди солдат ближайших частей ходила байка о новом виде поощрения отличившихся бойцов. А прапорщик Кагиров при возвращении в полк тут же пошёл в своё семейное общежитие на общую кухню, чтобы через этот верный и проверенный источник информации предупредить всех жителей нашего гарнизона о коварных немецких засадах у телефона – автомата.

АГС-17 «Пламя» — 30-мм автоматический станковый гранатомёт.
ПКТ – Пулемёт Калашникова Танковый.
 
Последнее редактирование:
Спекуляция (ст. 154 УК РСФСР)
Что такое спекуляция - до армии я даже и не думал. Так, привозил с соревнований разный дефицит. Но, в основном, только своим, и по тем же ценам, что и покупал. И только - по заказам!
На прапорщика Группы Советских Войск в Германии (ГСВГ), начальника полкового стрельбища, после года солдатской службы решил остаться сам. Никто мне это место службы не предлагал и не агитировал за войска. Просто решил и всё! И как сказал один классик: «Если я чего решил – то выпью обязательно!» И в один прекрасный весенний день 1982 года на стрельбище приехал заместитель командира полка по боевой и строевой подготовке майор Тасоев, который зачитал приказ о присвоении мне, только что новоиспечённому Черпаку, рядовому Тагирову, звания гвардии прапорщик. И торжественно вручил мне комплект формы и погоны. Через час я вышел в новой форме из отдельного офицерского домика и просто сказал: «Строиться, полигонная команда»
У солдат и сержантов полигонной команды, операторов различных направлений стрельбы и механиков – водителей учебных машин был железный стимул для безупречного несения службы на стрельбище – перевод в гвардейский мотострелковый полк. И это передвижение по службе было во власти начальника стрельбища. То, бишь, - меня! Со мной служили ещё солдаты моего периода – Черпаки и старше на один период – Деды, из которых я тут же одного отправил в полк, в пехоту, на должность стрелка РПГ. И все бойцы полигонной команды тут же поняли: «Что такое хорошо, и что такое плохо!». После чего заключил с Дедами «Пакт о ненападении»; и, по- хорошему, договорился со своим периодом – не борзеть! И вся служба встала на своё законное место.
Прапорщик ГСВГ в самом начале службы получал около 500 марок (100 марок – это 33 рубля, без копеек), плюс в Союзе на книжку шло чуть больше сотни рублей в месяц. По сравнению с моими солдатскими 25 марками это были огромные деньги. Но, скажу я Вам откровенно: деньги – это такая штука, которой постоянно не хватает. Особенно за границей нашей великой и необъятной Родины! Наше стрельбище было, по сути, отдельным небольшим гарнизоном, располагалось в 12 км от полка, между двумя немецкими деревнями и упиралось в глубокий лес. И вот мои Деды предложили попробовать в традиционном местном бизнесе: на стрельбище была своя пилорама, к нам постоянно привозили лес (кто - откуда мог), и, повторюсь, само стрельбище упиралось в лес. Я с бойцами наладил сбыт досок проверенному годами немцу. Доски немцу привозились, а в основном приносились на плечах солдат ночью. Поэтому дело было хлопотное и малоприбыльное, и было отдано обратно своим старослужащим. Затем вместе со своим водителем ГАЗ-66 примерно раз в неделю продавали бензин. Тоже хлопотно и рискованно! Отдал сбыт за долю малую прапору, начальнику службы ГСМ.
В нашем гарнизоне в выходные дни постоянно появлялись поляки и предлагали различный товар - джинсы, рубашки, очки и т.д. (и даже - порножурналы!). Я вначале приобрёл у них одежду для себя и своих бойцов-дембелей, благо поляки не гнушались и червонцами. Потом познакомился с ними, угостил пару раз водкой «Русской» и выведал у доверчивых славян, что весь товар они приобретают у арабов в одном из баров Лейпцига. Пару вечеров потусовался в указанном баре, аккуратно поспрашивал, выдавая себя за поляка, и познакомился с палестинцами. Эти арабы, как впоследствии, оказалось, хорошо знали русский язык и быстро меня рассекретили. Один из них, самый молодой, как только взглянул на меня, тут же сказал с улыбкой: « Тук, тук! - Кто там? – Сто грамм! – Заходи!»
Арабы оказались парни компанейские, ранее учились в Москве. И на фоне общей любви к автомату Калашникова мы быстро подружились и договорились о постоянных поставках различного товара. Я вначале боялся и продавал вещи только своим приятелям, но, уже дешевле, чем поляки. Потом потихоньку привык и спокойно делал в месяц сумму в зарплату сначала прапорщика, а потом и офицера (примерно 700 – 800 марок ГДР).
Палестинцы тоже привыкли ко мне. Постоянно звали с собой в ночные бары на дискотеки. Даже один раз подрались там с кубинцами из-за девчонок. Но так, скромно, без особого мордобития и вызова полиции. Хватило только моих двух ударов прямой правой. И горячие кубинские парни сразу поняли, что были несколько неправы. Появились общие знакомые подружки – немочки. И я однажды тоже взял и пригласил арабов к себе на стрельбище. Рискнул! Договорился с молодыми офицерами разведроты полка и устроил для всех отдельную ночную стрельбу с лёгким товарищеским ужином (средства уже позволяли). Разведка стояли на стрельбище на полевом выходе одни. И на фоне общей ненависти к сионизму и прочему империализму постреляли мы и, естественно, попили на славу! В этом плане палестинцы были парни, закалённые учёбой в Советском Союзе. Я с трудом, уже под утро, еле уговорил арабов ехать домой (в Лейпциг). Офицеры - разведчики, твёрдо следуя принципам интернационализма и дружбы народов, подкинули меня и своих новых друзей на своём БРДМе до ближайшей автобусной остановки к деревне Помсен.
Законопослушные бюргеры с первого рейсового автобуса просто офигели, когда с ужасом наблюдали, как в лёгкой дымке утреннего тумана с брони боевой машины весело спрыгивают несколько арабов в гражданке, со своими платками вокруг шеи и бегут прямо к ним в салон. В ответ на такое "сафари" палестинцы открыли мне свой рынок.
Оказалось, что ряд развивающихся африканских стран посылают своих студентов учиться - часть в ГДР, и часть в ФРГ. И эти студенты могли спокойно (в отличие от немцев) к друг другу приезжать, что-то типа упрощенного визового режима сейчас. И вот эти студенты таскают "дефицит" туда – сюда, из капитализма в социализм. Унд цурюк! Вот, у них я то и всё приобретал раза в два дешевле, чем продавали поляки. Перешёл на аудиоаппаратуру. Доход постепенно вырос примерно до 1000 марок в месяц. Плюс моя зарплата прапорщика, которая тоже потихоньку росла, но – не такими темпами. Ближе к дембелю я уже получал 550 марок
И вот в один прекрасный осенний день я стоял около штаба полка в компании молодых офицеров и прапорщиков, весело обсуждая последние события на танцах в ГДО. А дело было так: в День танкиста молодые прапорщики с гвардейского танкового полка приехали в город, по дороге зашли в гаштет и устроили там с немецкими молодыми офицерами состязание на предмет употребления пива на скорость и количество. Пятеро офицеров, наших братьев по оружию, отмечали день рождение своего товарища и оказались в этом гаштете весьма кстати. Трое прапорщиков ГСВГ вышли абсолютными победителями в этой неравной схватке и гордо отправились продолжать праздник на танцы в ГДО. Ребята исключительно для веселья и куража добавили водки и просто не рассчитали свои силы. Уснули прямо на столах в буфете. Так как все были после наряда по парку, и отмечать начали этот светлый профессиональный праздник ещё в своём батальоне, до встречи с камрадами. Разбудить гвардейцев смог только комендант гарнизона.
Из штаба вышел наш новый особист полка, капитан (пусть будет Васин) и стал с улыбкой слушать продолжение истории. Разговор как - то сразу замялся, а офицеры и прапорщики тут же вспомнили о своих насущных делах по службе. Я тоже решил сходить проверить, как там мои бойцы без меня получают продукты и меняют бельё. И тут особист сказал:
- Тагиров, ты то мне и нужен. Слышал – хорошо немецкий язык знаешь?
- Не только немецкий, товарищ капитан, – я вежливо улыбнулся, – я ещё и английский начал учить. Надо знать язык своего потенциального противника! А вот Вы, товарищ капитан, сможете допросить пленного бундесверовца? Или, на языке врага в гаштете только пиво с сарделькой заказываете?
- Ну, пойдем! - усмехнулся капитан, - В кабинете и посмотрим – кто и кого допрашивать будет.
В кабинете нас уже ждал начальник особого отдела, подполковник Петров (так его назовём!). Он уже готовился в Союз на замену. И ещё совсем недавно на моей пилораме по его заказу колотили ящики для мебели. По большому счёту Петров мужик был стоящий, и я его даже уважал. Но, он был особистом! А капитан, принимающий у него дела, по своему внешнему виду мало походил на отличника боевой и политической подготовки наших вооружённых сил. Выглядел, как – то так, не очень. Но, тоже был особистом! Мне предложили присесть за стол, сами уселись напротив, с двух сторон. И начались вопросы с занимательной игрой в «хорошего» особиста (подполковник) и «плохого» (капитан, естественно). В силу своей молодости, малого жизненного опыта и необразованности в таком увлекательнейшем деле – эту викторину я проиграл вчистую!
Вопросов было много, и напоминаний тоже. Вспомнили и про моего отца – коммуниста, и про моего младшего брата, служившего сержантом в штабе Уральского военного округа. Вот только товарищи особисты не учли одного – вырос я в далёком уральском шахтёрском посёлке на улице Коммунистической, которая заканчивалась тупиком на конечной автостанции. Местные жители так и объясняли проезд дальше: « По Коммунистической, и - до тупика. Там и будет конечная» Ещё из достопримечательностей посёлка были – шахта «Комсомольская» и две зоны: одна строгого режима, а вторая – не очень. И я с детства знал, что закладывать своих – это совсем не по – октябрятски. И даже – не по – пионерски. И совсем уж – не по – комсомольски. Западло, вобщем!
Поэтому я говорил только о себе. А Товарищам уж очень хотелось услышать ещё о ком – либо. О ком – им было всё равно. Но, очень хотелось! Вот тут, я упёрся. Под конец нашей долгой и утомительной для всех сторон беседы капитан мне вручил интересную книжку – Уголовный Кодекс РСФСР, где ручкой отметил часть 2 статьи 154 - «Спекуляция». И задушевно порекомендовал почитать на досуге! И по секрету сообщил, что этого досуга у меня сейчас будет «хоть жопой ешь!»
Из кабинета начальника особого отдела я вышел с книжкой в руках и под конвоем. Почти сутки я просидел один в камере гарнизонной гаупвахты. Отвлекусь немного – в здании комендатуры, в подвале были две камеры для задержанных. В одной наш комендант хранил шкуры. Он был заядлым охотником. Запах стоял ещё тот! А в другой, на стене, была изображена батарея; да так натурально, что трудно было отличить от настоящей. Но, нарисованная батарея нифига не грела, а ночи были уже холодные. Помню пол в камере. Там на кафеле были изображены цветы, но так, что на стыке 4-х плиток они образовывали фашисткую свастику. Плитку периодически закрашивали или застилали линолеумом.
А ещё, я до сих пор помню свой испуг тогда. Думал всё - жизнь кончена! Мне было 23 года, режим в стране был совсем другой. Мой боевой запал от беседы быстро прошёл; и я, думая о себе, своих родителях и брате, буквально проревел всю ночь. Как они перенесут такое известие? На следующее утро меня подняли в кабинет коменданта, где был только один подполковник Петров.
- Ну, как жизнь молодая? Не замёрз ночью? – весело спросил особист, - книжку капитана ещё не потерял?
И радостно засмеялся своей шутке! А мне было не до смеха. Дрожа от холода и неизвестности, я протянул подполковнику Уголовный кодекс, из которого успел выяснить, что мне грозит от 2 до 7 лет с конфискацией имущества. Особист отсмеялся, протёр глаза и вдруг предложил:
- А не попить ли нам чайку, прапорщик?
И распорядился местному сержанту принести нам горячего чаю. Я пока ничего не понимал. Вообще, я готовился к продолжению вчерашних вопросов. Помешивая сахар, подполковник продолжил:
- Вот смотрю, Тагиров, всё у тебя хорошо – и служишь без замечаний, и спортсмен, и с родственниками всё в порядке, немецкий вон выучил. И даже заочно в ЛГУ смог со службы поступить. Ну, что тебе ещё не хватает? Ответь мне честно! Без всяких записей, мы с тобой одни.
- Так интересно же, товарищ полковник! И многие благодарят потом. Я же намного дешевле могу всё достать.
- Дешевле говоришь? А вот, сколько, по – твоему, будет стоить аудиомагнитофон Шарп – 700?
В наших гарнизонах поляки продавали такой аппарат за 3300 – 3500 марок, но могли и бэушный втюхать. Я мог достать новый за 2500 марок. Поэтому по привычке хотел накинуть 500 (моя месячная зарплата), но, сказал – 2800 (особистам – скидка!) и добавил:
- Я бы, на Вашем месте купил бы здесь Шарп – 800, он новей и эквалайзер покруче будет. В Союзе, в комке, стоит 2500 рублей (около 8000 марок).
Подполковник даже чаем поперхнулся!
- А здесь за сколько достанешь?
Я уже начал понимать, что никто меня пока сажать не собирается. Поэтому, смело накинул свою долю малую и сказал:
- 3300 марок (штукарь рублями). Абсолютно новый, в упаковке!
Особист задумался. Зарплата армейского подполковника была около 1000 марок. Сколько получают особисты, я не знал. Петров внимательно посмотрел на меня и сказал:
- А теперь, прапорщик, давай поговорим за службу. Считай, что тебе повезло, раз за тебя ходатайствует руководство полка. Вчера с ними разговаривали. Да и в дивизии ты на хорошем счету. И учитывая, что ты такой грамотный, языки знаешь, вон подружку себе, немочку, завёл. Да всё мы про тебя знаем! Молчи лучше и слушай. У тебя есть выбор: или мы передаём весь материал в прокуратуру. Или мы сейчас с тобой договариваемся, и ты даёшь подписку работать с нами. Не качай головой! Работу предлагаем только с немцами. На своих стучать – у нас и без тебя охотничков хватает. Много ума не надо! Тебя вон ещё пол года назад заложили. Думай, прапорщик, быстро! – и посмотрел на часы, - у тебя ещё 15 минут в запасе. Сейчас капитан подойдёт, и ты даёшь нам ответ. А про аппаратуру - только между нами!
Через 15 минут пришёл капитан, и я подписал все необходимые документы. У меня даже была возможность самому придумать себе псевдоним. Как оказалось, чтобы потом подписывать многочисленные отчёты. И я тут же придумал для себя новое имя – Йоган Вайс. Как у нашего легендарного разведчика. Но, особисткий капитан мне предложил не заморачиваться немецкими именами, а придумать что нибудь своё, родное. Я был искренне удивлён и разочарован! Контрразведчик Васин не читал книгу Вадима Кожевникова «Щит и меч»! И я тогда предложил понятную всем кликуху – «Кусок». На что товарищ капитан ответил, что Кусок у них в обойме уже есть. И тут особист предложил мне сам – раз я занимался боксом, пусть будет Боксёр. Я не стал возражать. Так и остался во всех особистких отчётах Боксёром.
Совсем скоро подполковник Петров удачно перевёлся в Союз вместе с аудимагнитофоном Шарп-800. Капитан Васин оказался не таким уж плохим человеком и совсем скоро получил майора. Вот только не очень следил за своей формой и пил он всё больше и больше. И Зелённый Змий в итоге победил капитана вчистую. В виду явного преимущества. Отправили его в Союз досрочно. Но, это уже совсем другая история!
А я принялся выполнять идиотские задания нашего особого отдела. Которые, даже сейчас, уже проработав сам не один год милицейским опером, до сих пор не понял. Глупо всё было! И писать много приходилось. И ещё, я часто подписывался за получение денег, хотя ни одного пффеннинга от особистов так и не получил! Я то сейчас понимаю, что расписывался за марки, выданные нашим контрразведчикам на оперативные расходы. Но, благодаря совместной работе с особым отделом, моему непосредственному командованию стало намного сложней контролировать меня на служебном месте. У меня появилось больше свободного времени для своих дел. И, в итоге, я был единственный, кто из холостяков в те годы из нашего гарнизона вывез в Союз контейнер. Но, уже без помощи Особого отдела.
Ende gut - alles gut !!!

(((...означает, что если что-то хорошо закончилось, то не важно, сколько человек до этого натерпелся, или какой урон понёс - главное, что закончилось всё хорошо!)))
 
Кто сильней - боксёр или самбист?

На землю Саксония Германской Демократической Республики пришла осень 1985 года. Наступили тихие безветренные солнечные дни, по утрам плыл лёгкий туман. И всё же, в такие дни было очень сложно предугадать погоду на день. Бывало, в семь утра встаёт солнце, а в восемь - уже набегают тучки, через час может начаться дождь, а в полдень он прекращается, и советский полигон укутывал такой густой туман, что приходилось прекращать все занятия по стрельбам. Буквально через полчаса туман быстро рассеивался, и - вновь светит ещё тёплое сентябрьское солнце. Прапорщик Кагиров Тимур, начальник стрельбища Помсен, очень любил раннюю осень в Саксонии! Больше всего ему нравилось в это время года гулять по центру Дрездена, присесть в кафе на свежем воздухе под каштанами на набережной Эльбы напротив церкви Фрауенкирхе, взять чашечку чёрного кофе и просто наслаждаться жизнь. Но, такие дни молодому прапорщику удавались очень редко. Наступал период подготовки к армейскому экзамену боевой подготовки советских частей Дрезденского гарнизона - осенней итоговой проверке.
Гарнизонный Дом Офицеров (ГДО) находился в центре Дрездена на улице Курт Фишер Аллея, рядом со штабом гвардейской Первой Танковой Армии. Говорили, что это здание до войны принадлежало какой-то знатной немецкой баронессе. Впритык к ГДО примыкало высокое одноэтажное здание, вытянутое в длину. Якобы, в Кайзеровские времена это была хозяйская конюшня племенных рысаков. С тех пор внутри здания ещё остались металлические кольца в стенах. После войны администрация гарнизона решила там разместить спортзал.
Тимур, после того как получил звание прапорщик и возможность свободно передвигаться по городу, первым делом записался в библиотеку и стал частым гостем в ГДО. Молодая библиотекарь, супруга начальника ГДО, узнав, что стройный и симпатичный прапорщик постоянно интересуется спортивной тематикой, сообщила ему по секрету, что в спортзале по вечерам проходят занятия офицеров гарнизона по рукопашному бою, тренирует их вольнонаёмный из Ленинграда, и зовут его Лев Георгиевич.
Тимур приехал со стрельбища в город, зашёл в библиотеку поменять книги, затем нашёл спортзал, представился тренеру и начал заниматься по 2 раза в неделю. Странная команда собиралась в этом зале. Обычно постоянно приходили примерно человек десять – двенадцать. Кроме тренера и Тимура, все были офицерами, спортсменами, разными по званиям и должностям. Были легкоатлеты, футболисты, борцы, биатлонист и был даже специалист по прыжкам в воду. Сам Лев Георгиевич ещё в Ленинграде серьёзно занимался карате, но после закрытия этого вида спорта и начала гонений на тренеров, смог через родственника в военкомате быстро завербоваться в ГСВГ. Тимур и Лёва были одного возраста и самыми младшими в этом зале, примерно в одном весе, разминались обычно в паре и быстро подружились. Звание - Кандидата в Мастера спорта СССР было только у Тимура, у Лёвы был, ни кому непонятный, чёрный пояс. Но, уже после первых тренировок боксёру стало ясно, что в реальном поединке ему с Лёвчиком не справиться. Тренировки начинались с игры, обычно с полчаса играли в мини – футбол, потом каждый разминался, как мог, и начинались занятия. На тренировках знакомятся все быстро, и вскоре Тимур стал своим.
Однажды в зал уверенно вошёл невысокий мужчина лет тридцати, одет он был в гражданку и с кожаным портфелем в руке; прошёл в раздевалку упругим шагом, левое плечо у него было чуть опущено и подано вперёд. Тимур, сидя с Лёвой на скамейке, оценил походку и спросил у тренера:
- Смотрю, борцов у нас прибавляется? Это ещё что за бухгалтер?
- Ещё с прошлой тренировки появился. Новый директор Дома советско-германской дружбы, вроде майор, точно пока не знаю, фамилия Путилин, самбо или дзюдо, мастер спорта. Кстати, земляк мой, тоже с Питера. Тимур, а ты, почему прошлую тренировку пропустил?
- Проверочные ночные стрельбы были у девятой роты, ротный просил самому проконтролировать операторов. Скоро осенняя итоговая проверка, вот и напрягают пехоту по полной программе, - Тимур улыбнулся, - самбисты, дзюдоисты – один пень! Гоняли мы их всех на гражданке, на спортбазах и сборах. Пока этот борец тебя сможет схватить – можно раз несколько в челюсть ему съездить.
Лёва рассмеялся.
- Вот и попробуй с ним!
- Это, вроде как, кто сильней: боксёр или самбист? Майора в нокаут отправить? Нормально!
Тимур стал разглядывать, как новичок начинает разминаться.
- Жаль, что не москвич! А так ведь - вроде как свой, питерский, получается. Хотя и особист
Лёва задумчиво сказал:
- Он немного из другой конторы. На Ангеликаштрассе, 4 сидит. КГБ. Смотри, Тимур, со своими делами аккуратней с ним.
- Один хрен – контрики! Достали уже, блин, и здесь в спортзале проявились. Кстати о делах, я тебе принёс джинсы «Монтана» и пару часов «7 мелодий», сам потом всё посмотришь и примеришь после тренировки, мне на автобус надо будет спешить. Деньги потом отдашь.
Лёва только молча кивнул. В это время самбист, после небольшой пробежки, быстро разомнул пальцы и кисти, затем вращательными движениями локти и плечевой сустав, закончил коленями и ступнями.
«Совсем как у боксёров» - заметил Тимур.
Но, затем он притащил мат из угла зала, сел на четвереньки с упором головой в пол и стал делать наклоны головы, затем - забегания через голову, переход из упора в мостик и обратно. Потом пошла акробатика - кувырки, колесо и стойка на голове. Тимур тут же вспомнил своего отца, в молодости увлекавшегося акробатикой. Простояв на голове минут пять, майор резким кувырком вскочил на ноги. На лбу выступил пот, но дыханье было ровным. Вот это было уже интересно!
После чего сел на мат в позе лотоса и руками начал давить на колени, делая растяжку мышц. Заметив интерес Тимура, улыбнулся и, кивком подозвав, спросил:
- Сколько весим, молодой человек?
Тимур удивился: - «В паре, что ли собрался со мной работать?» - и ответил:
- Ровно 51, товарищ майор. А Ваш вес - примерно 57 – 58.
- И звание моё знаем, и вес навскидку определил. Быстро! Может, и должность мою уже знаешь?
- Товарищ майор, что у нас находится на Ангеликаштрассе, 4 – это самая большая военная тайна нашего гарнизона. Я приказ 010 подписывал – никому наши тайны не выдавать. Но, про Вашу контору мне даже здесь, в спортзале, рассказали пару анекдотов, могу поделиться. Смешно!
По лицу майора тут же пробежала тень, сразу было видно, что слова Тимура ему явно не понравились. Вспомнив, где он находится, майор опять улыбнулся и сказал:
- Потом расскажешь. На борца вроде ты не похож, не по рангу дерзишь старшим. Не боксом изволили заниматься, юноша?
- КМС. А у Вас походка, как перед броском через себя.
Оба тут же рассмеялись довольные, что сходу смогли точно определить принадлежность друг друга к бойцовским видам спорта. Единоборство – это спорт, который сближает даже соперников! Борец попросил Тимура:
- Помоги мне, пожалуйста, мышцы ног растянуть; я вижу ты здесь самый легкий. Надо встать со спины на мои колени, держись руками в плечи и своим весом попробуй растяжку укрепить.
После этого упражнения он показал Тимуру упражнения для развития мышц спины, для чего сел на мат, широко раздвинул выпрямленные ноги и начал доставать руками пальцы ног, а Тимур сзади, уперев руки в плечи, стал давить весом своего тела на спину:
- Дави сильней. Знаешь зачем?
- Мышцы спины разминаем, бросать противника через спину.
- Не совсем так! Знаешь, развитые мышцы спины нужны, в первую очередь, для выполнения падений без риска сместить позвонки. Смотри.
Самбист поднялся, встряхнул руки и ноги и неожиданно начал падать спиной вниз. И, когда казалось, что ещё миг, и он ударится со всего маху спиной и затылком об пол, майор резко шлёпнул правой рукой об пол, перекувырнулся и, вскочил на ноги, сказал:
- Пойми, если борец не умеет правильно падать, то он неуверенно и атакует. И наоборот, если ты не боишься падать, то будешь атаковать соперника уверенно, технично и быстро!
Тимур, вставая с колен, ухмыльнулся.
- Товарищ майор, падаете Вы, конечно, здорово. Базара нет! Но, пока Вы будете на меня нападать, технично и быстро, – я, точняк, успею Вас пару раз нокаутировать. Зуб даю!
Борец перевёл дыхание и начал медленно, с раскачкой ног, садиться на шпагат, затем внимательно посмотрел на Тимура.
- Зуб мне твой не нужен. А сам-то размялся, Боксёр? Перчатки с собой?
Тимур утвердительно кивнул, быстро размял руки и корпус и, прыгая на скакалке, начал в который раз размышлять над вечным вопросом: «Бить или не бить……?»
Опыт драк с самбистами у него уже был. На гражданке частенько дрались с борцами из – за девчонок на танцах спортбазы «Юность». Боксёр в своей победе был уверен, чувствовал себя в хорошей форме. Ещё с первого отпуска Тимур привёз из дома свои боксёрки, перчатки и бинты; вторую пару перчаток и лапы купил уже здесь, в Германии, и начал восстанавливать несколько утерянные за год службы солдатом свои бойцовские навыки. Стучал потихоньку у себя на стрельбище по самодельному мешку, который подвешивал на складе подъёмников. Иногда показывал удары и уклоны своим бойцам, проводил с ними лёгкие спарринги. Пока жил на стрельбище, постоянно бегал по утрам по 3 – 5 километров.
Тимур вне ринга дрался с человеком намного старше себя только два раза в своей жизни и хорошо помнил, чем всё это закончилось. Первый раз перед самым призывом в армию чуть не угодил под уголовную статью, второй случай был уже на службе, ещё до присяги, в батальоне обеспечения танкового училища, где ударил ефрейтора и сломал ему челюсть. В результате чего пришлось распрощаться с дальнейшей боксёрской карьерой. Тимур считал, что и на гражданке, и на службе ему здорово повезло. Легко отделался! Поэтому, внутренний голос подсказывал Тимуру, что не стоит третий раз испытывать судьбу и связываться с этим майором. А с другой стороны, этого самбиста, конечно, надо поставить на место. Падать он умеет! Вот, блин, пусть и покажет своё умение после удара в челюсть. Но, опять же – целый майор. Директор! Да и мужик то вроде неплохой, не ставит из себя большого командира как некоторые в этом зале…
Терзаемый этими сомнениями, Тимур нашёл выход:
- «Буду работать в корпус! Человек - уже в возрасте, опять же - при должности. Завтра ему будет совсем невесело перед своими светиться с фингалом и разбитым носом.»
Приняв такое волевое решение, он сам себя успокоил и, намотав на руки бинты, обратился к самбисту подчёркнуто вежливо:
- Товарищ майор, я готов.
Путилин с Лёвой стояли вплотную спиной друг – другу и, сцепившись локтями, синхронно делали приседания. Майор перевёл дыхание и с лёгкой усмешкой на губах произнёс:
- Товарищ прапорщик, накиньте, пожалуйста, Лёвину курточку. Мне даже схватить Вас не за что. Не футболку же рвать! Счёт потом предъявите. В марках, разумеется.
Замечание было справедливым. Лёва снял свою куртку и отдал Тимуру, который уже от предчувствия боя слегка подпрыгивал на месте. Тимур немного подвернул рукава, накинул и подвязал пояс. Уже потенциальный соперник, опять улыбаясь, оглядел его и остался доволен внешним видом боксёра.
- А теперь принесите с Лёвой ещё три мата. Не на пол же мне Вас бросать! А потом командование полка спросит с меня – выбил, так сказать, боевую единицу из строя. Подорвал боеспособность части!
Тимур начал злиться, ему не терпелось сразиться с этим самбистом и поставить все точки над « и ». Точнее – все удары! Да и народ в зале, предвкушая спортивное зрелище, начал собираться вокруг соперников. Тимур с Лёвой быстро притащили ещё три мата и сложили с четвёртым в ровный квадрат. Лёва помог одеть и зашнуровать перчатки. Тимур встал с одного угла и сказал:
- Вот теперь, товарищ майор, не беспокойтесь – я Вас не больно в нокаут отправлю, падать медленно будете.
Путилин молча запахнул куртку, поддёрнул пояс, поклонился и сделал пару шагов в центр квадрата. Тимур челночным шагом стал заходить вправо и только тут понял, что в ногах при движении на мягком мате уже нет привычной лёгкости и упругости. А с виду лёгкая самбисткая куртка сковывает руки!
- «Теперь, точняк, буду бить в челюсть!» - быстро решил Тимур и начал приближаться на расстояние прямого удара. Вдруг самбист чуть дёрнул корпусом влево, и Тимур почувствовал резкий удар сзади под колени, ноги подкосились, перед глазами мелькнул потолок, затем нога соперника. Тимур упал на спину, левая рука мгновенно оказалось зажата ногами самбиста. Он решил вывернуться и, хотя бы, лёжа, успеть заехать правой борцу в нос, но тут же почувствовал резкую боль в предплечье зажатой руки.
- Всё! Харэ! Я «Ша» сказал!
Противник отпустил руку, кувырком назад вскочил на ноги и протянул Тимуру ладонь.
- Плечо в порядке? Не ушиб ненароком? Надо было слегка стукнуть по мне, я бы тут же отпустил руку.
- Вот я вроде и хотел – стукнуть, – вставая, уныло произнёс Тимур.
А всё-таки, классно майор его сделал. Как в кино! Шустрый оказался Директор.
Соперники уселись на скамейку, и Тимур, потирая плечо, спросил.
- Что за приёмчик такой заковыристый? После удара под колени только Вашу ногу и успел заметить. И ещё хлопок штанины услышал!
- Обыкновенные «ножницы», ничего особенного. Всё основное я сделал до того, как ты бой начал – куртку попросил одеть и на маты встать, и ты уже оказался на моём поле, – Путилин весело посмотрел на Тимура, - и ещё, Боксёр, ты видел только мои руки. На ноги надо тоже смотреть!
- Что, товарищ майор, уже приходилось с боксёрами биться? Кстати, меня зовут Тимур.
Путилин усмехнулся.
- Нет, Тимур, из боксёров - ты первый. Звание ты моё знаешь, и фамилию уже наверняка слышал, а зовут меня Виктор Викторович.
Тимур присвистнул.
- Опять Виктырыч!
- Есть возражения? Или уже были прецеденты с этим отчеством?
Тимур не знал, что обозначает слово «прецедент», но, на всякий случай, ответил:
- Всё нормально! Был один знакомый участковый, можно сказать – беду отвёл. Научите меня приёмам, Виктор Викторович?
- Ты сначала падать научись. Ну, а ты мне удар поставишь?
- А Вы вначале уклоняться и нырять под удар научитесь!
Оба опять рассмеялись. Путилин был доволен, что опять смог доказать, прежде всего, самому себе, что он в отличной спортивной форме. С КМС по боксу не каждый так справиться. А Тимур….. Что Тимур..... Он был ещё молод и просто радовался жизни. Тимур спросил, улыбаясь:
- Мне Лёва сказал, что Вы родом из Ленинграда? А я учусь, заочно, на юридическом факультете ЛГУ, первый курс.
Теперь присвистнул майор.
- Неужели! Первый раз вижу прапорщика студента. А я в 1975 году закончил этот же факультет ЛГУ, дневное отделение. А ты знаешь, что мы сейчас с тобой по традиции университета должны встать и спеть хором гимн нашего факультета?
Тимур удивился.
- Какие традиции? Какой, нафиг, гимн? Я даже слов не знаю!
Майор громко рассмеялся на весь зал.
- Да, пошутил я! - сквозь смех он смог произнести, - Что, поверил и в самом деле петь здесь собрался?
Тимур ответил с обидой:
- Дык, куда нам, сирым и убогим. С Урала мы!
Виктор Викторович встал и протянул руку.
- Ладно, Тимур, не обижайся! Можно сказать - в боевом поединке познакомились, значит – со следующих тренировок каждый будет обмениваться своим опытом. Нет возражений? Кстати, Тимур, а ты где служишь?
Тимур тоже встал, улыбнулся и пожал руку.
- Служить(с) изволим начальником стрельбища Помсен. Слышали о таком? Будете в наших краях – заходите, постреляем из чего, Ваша душа пожелает.
- Так уж прямо из всего?
- Всё, что есть на вооружение нашего полка, кроме танков и Шилки, дальность стрельбы не позволяют. А ещё, товарищ майор, у меня на стрельбище имеется отличная баня с русской парной.
- Вот с этого, товарищ прапорщик, и надо было начинать. А то – постреляем. Прям, милитарист какой-то, ей богу!
Тут рассмеялся Тимур.
- Так мы завсегда - за мир во всём мире! Вот и стоим на страже!
Уже переодевшись после душа, на выходе из зала, Тимур спросил:
- Виктор Викторович, последний вопрос – а почему с портфелем? Спортивная сумка удобней будет?
Путилин улыбнулся.
- Отец подарил! Ещё при поступлении в Университет, так и ходил с ним с занятий на тренировки. Привык!
- Понял. Мне от отца спортивная сумка осталась, чёрная, как рюкзак. Надо тоже с отпуска привезти.
На этом и закончилась их первая встреча, Тимур пошёл на вокзал, чтобы на последнем автобусе успеть доехать до деревни Помсен, а оттуда пешочком пару километров до стрельбища. Автобус появился из-за поворота точно минута в минуту. И Тимур, уже в который раз, удивился пунктуальности местных водителей, как они могут соблюдать точное расписание в любое время и в любую погоду? В родном шахтёрском посёлке так во время автобусы никогда не ходили! Тимуру часто приходилось приезжать на немецких автобусах в город. Он уже знал многих водителей в лицо, а с некоторыми был даже знаком. Немцы, особенно пожилые люди, обычно вежливо относились к советским военнослужащим. А к владеющим немецким языком всегда было особое расположение. В салоне Тимур поздоровался по-немецки со знакомым водителем, и тут же услышал от него пару шутливых фраз о своём позднем возвращении домой:
- Junge, es ist schon sp;t! Die junge Frau wartet wahrscheinlich schon sehns;chtig auf ihren Freund.
Тимур только рассмеялся в ответ и согласно кивнул головой. Затем уплатил водителю 55 пфеннингов за проезд и сел на своё место. Глядя в окно на ночные огни Дрездена, он вдруг вспомнил свою последнюю поездку на автобусе дома три года назад…….

((Поздно уже, парень! Девушка, наверное, уже заждалась своего друга.))
 
Армейские байки. "Крючьёк"

Байка про Гримму (город такой был в ГДР, земля Саксония), немцев и военных. Как говорится - кино и немцы. Служивый люд гриммского гарнизона, кроме тягот военной службы, как и все нормальные люди, знал и имел личную жизнь и пристрастия там разные, хобби – по ихнему. К коим относится и рыбалка. А что? Желание – оно есть всегда! Водоем, вот он - река Мульде. Время - появилось после сдачи итоговой проверки. Проблема одна - рыболовные снасти, точнее крючки. Но, это не проблема. Центр Европы, как ни крути, все есть, хоть и не Греция; и «это всё» почти на самом высшем уровне.
Речь сейчас пойдёт о двух друганах закадычных - прапорщиках ГСВГ. Пошли служивые шнель, шнель, в центр Гриммы, в магазин за крючками. В магазине продавец, вернее – продавщица, молодая улыбчивая немочка. А наши друзья – военные люди, между прочим, и кроме «Хальт», «Цурюк» и - «Их верде шиссен» (пишем по русски, сохраняя орфографию и прочее, все как написано в караульном городке в обязанностях часового) ничего не знают, ну может ещё сардельку с пивом в местном гаштете заказать могут. Что делать? Не отступать же! Только - вперед! Самый бойкий прапорщик придвинулся вплотную к «юнге фрау» и говорит, помогая себе и ей жестами:
- Мадам, река - флюс - ферштеен?
При этом кистью руки делает волнистые движения.
- Яааа, - гортанно отвечает с улыбкой «мадам».
- Рыба - фишь - ферштейн? - рукой, изображая плавающую рыбу.
В ответ опять утвердительное: «Яааа!»
Довольный своими лингвистическими способностями, прапорщик развивает свою логическую цепь дальше:
- Мадам, Флюс – Фишь – Капут! - и при этом согнутым пальцем руки цепляет себя за верхнюю губу, поднимает голову с закатанными глазами, изображая пойманную рыбу и заодно ее страдания: "Ферштейн?".
- Найн! - твёрдо отвечает фрау, глядя с удивлением на советских военнослужащих.
И все звучит заново: «Мадам, река, флюс - ферштеен?" ... И так ещё два раза… И тут лицо фрау просветлело, она улыбнулась и на русском языке с лёгким акцентом произнесла: "Ребьятта, Вам, нужьен крючьёк? Ферштеен?".
После тягостной паузы, опустив глаза, сквозь сведенные от стыда зубы наружу вырвалось: "Яааа".
Все сказанное - правда. Передано со слов моего товарища, прапорщика и техника роты 9 МСР Сережи Кузнецова.
(рассказал командир 9 МСР)
 
Армейские байки - Забава.

Одной из рот первого батальона командовал очень опытный командир. Вы спросите: "Почему очень опытный?" Отвечу, что после пяти лет командования ротой командиры становятся очень опытными и им негласно присваивается почетное звание "Директор роты". Так вот, после стрельбы на полигоне двинулась рота в пешем порядке в пункт постоянной дислокации, шествие возглавил САМ Директор роты. Наверное, решил встряхнуться или просто нагулять аппетит. Но, чтобы придать скучному шествию некоторую веселость и игривость, вспомнил военную курсантскую забаву - под каску кладется взрыв-пакет, после подрыва которого каска взлетает и уходит в небо не хуже Шатла, превращаясь в точу, а затем устремлялась вниз. Здесь главное не попасть под нее. Чтобы придать некий шарм избитому развлечению, наш командир решительно изменил ее ход, положив под каску взрыв - пакет с зажженным фитилем. Сам командир, как водится, не отошел в сторону, а сел на каску верхом (надо сказать весил он за сотку кг). Что ему навеяло так развлечься - не знаю, но в последний момент разум ему вернулся, он уж приподнял пятую точку от каски, но было поздно… Удар был мощным!!! Раненое тело командира на плащ-палатках его верные бойцы осторожно донесли до места оказания помощи. Ран несовместимых с жизнью обнаружено не было, но еще долгое время подразделение оставалось без своего весельчака отца-командира.

(рассказал командир 9 МСР 67 МСП)
 
Русский, он и в Африке - Русский!

1982г. Ангола. Луанда. Отряд АН-12. Нас (около 30 человек летного и инженерно-технического состава) в условиях секретности поселили в 2-х подъездном 5-этажном доме. В одном подъезде жили кубинцы, в другом мы. На третьем этаже жили техники самолетов МиГ-21. Один из этих ребят был родом из Краснодарского края, веселый такой и выпить не дурак. Прозвище у него было Джигит. В магазине военной миссии, который нас обслуживал, продавались только крепкие спиртные напитки: водка, коньяк, виски, джин. Вина и пива не было. Джигит был до нашего приезда в Африке уже около 10 месяцев,и как натура, привыкшая к вину, невыносимо страдал.
Как-то раз поздно вечером он возвращался с аэродрома (им разрешалось передвигаться самостоятельно пешком - ходу напрямик около 15 минут). Видит - впереди два военнослужащих FAPLA крепко поддатых и с бутылкой вина в руках. Надо сказать, что аборигены быстро пьянеют от малых доз алкоголя. Военнослужащим местных ВС выдавали раз в месяц по бутылке вина. Вот эти два бойца, увидев "советико" начали галдеть, предлагая угоститься. Джигит рассказывал, что сначала засомневался - "А вдруг отравят?", но потом взял бутылку (0.75), определил, что отпито грамм 150, понюхал - вроде вино, решил, черт с ним, вина страшно хочется, приложился прямо с горла, и не прекращал процесс, пока у "камарадов" глаза на лоб не повылазили и он по булькам не услышал, что осталось в бутылке чуть-чуть на донышке. Не теряя времени сунул почти пустую бутылку ангольским воякам со словами "Мульто абригадо, камарада" ("Большое спасибо, товарищи") и резвым шагом двинулся домой. Метров через 20 оглянулся и увидел, как анголане с выражением суеверного ужаса на лицах пытаются на просвет от Луны определить, сколько осталось в бутылке, и как это "советико" после такой страшной дозы не только остался жив, а и не утратил способности самостоятельно передвигаться.
Заканчивал рассказ Джигит словами: "А вино так себе - "сухарь", как компот, только и того, что было прохладным". И не было в его словах раскаяния, что выпил месячный паек ангольского вояки.
Ну а анголане, наверное, и внукам будут рассказывать о могучих русских людях, для которых одним духом выпить целую бутылку вина - раз плюнуть.
(рассказал Леонид Кулик, ВВС)
 
"Любофф на флоте"

Как уверяет молва, дело было в конце 70-х на славном Краснознаменном Тихоокеанском флоте. Был в составе этого флота некий малый противолодочный корабль, командовал которым, даже страшно сказать - тайный гомосексуалист! А как еще могло быть в те времена? Не смотря на сей шокирующий факт, служба на том корабле текла потихоньку - ни шатко, ни валко, ни насторону. В общем, как говорят товарищи военные - "без происшествий". И вот в очередной призыв прибыл на этот корабль молоденький новобранец, родом из солнечной советской республики Узбекистан. И приглянулся этот узбекский молодец нашему командиру корабля безмерно. Ибо, любовь слепа! И начал морской офицер его по - всячески обхаживать, и в конце-концов назначил этого матросика приборщиком в своей каюте. А затем потихоньку его и самого "прибрал" своими ручонками шаловливыми!
Юный узбек терпер - терпел, и в конце-концов не выдержал и записался на прием по личным вопросам к командиру эскадры. В назначенное время прибывает к нему в кабинет и с порога докладывает: "Таварищ капитан первый ранг! Меня мой начальник ибет!". Старому моряку и в голову не могло прийти, что начальник этого молоденького матроса может "ибать" в физическом смысле этого слова! Он понял, что тот его всего лишь воспитывает, приучает, так сказать, стойко переносить "все тяготы и лишения военно - морской службы". И вот, в ответ на это страшное признание, командир эскадры глубоко вздыхает, встает из-за своего стола, подходит к узбеку, отечески хлопает его по плечу и говорит: "Понимаешь, сынок, у нас на флоте так принято... Тебя твой начальник #бет, я #бу твоего начальника, меня #бут в штабе флота, а их из Москвы приезжают и тоже периодически по#бывают. Так на флоте положено! Так что, сынок, иди и служи себе спокойно...".
У бедного матроса чуть инфаркт не случился после этих слов! Осознав, что попал в практически безвыходную ситуацию, возвращается он на свой корабль и в панике пишет слезное письмо маме и папе в родной аул, в котором подробно обо всем происходящем рассказывает.
Не нужно обладать серьезной интуицией, чтобы понять, что вся корреспонденция с флота проходила в те времена через органы ГБ ( А вдруг кто в переписке государственные секреты растрепет? Или еще чего крамольного напишет?). И вот раскрывают там особисты письмо этого узбека и читают...
Много после этого было выпито валидола и всяких там напитков командованием флота и различными должностными лицами, когда чекисты с пристрастием на допросах выясняли детали сложной иерархической системы гомосексуальных отношений, принятой на Тихоокеанском флоте!
В конце концов, недоразумение было кое-как замято, командира - гомосека уволили, от греха подальше, а наш советский узбек уехал к себе домой под серьезным впечатлением от службы на военно – морском флоте.
 
"Когда выводились советские войска из Германии, наши ребята захотели
оставить свой след в памяти местных жителей, в частности они решили
поохотится на местных уточек. Вы когда-нибудь видели глаза человека,
который не врубается чего от него хотят? если хотите посмотреть- зайдите
как-нибудь в магазин оружия и попросите 18 килограммов дроби на
уток... но это была прелюдия....
а теперь людия

Раннее утро, над красивым маленьким озером в центре Германии всходит
солнце... погода просто благодать уточки тихонько и мелодично крякают и
плавают, занимаясь своими утячьими делами... Вдруг на берег озера
выскакивает наш советский прапорщик, немного оплывший после вчерашней
попойки, и дает автоматную очередь из АК в небо... Утки надсадно крякая
поднимаются в воздух, но... вы когда-нибудь обламывались сильно-сильно?
ну, так вот, утки обломились намного сильнее...

Они бы, наверное, улетели, если бы не выстрел из противотанковой пушки,
заряженой 18 кг дроби..."